16 декабря 2011 года в Нью-Гемпшире скончался от сердечного приступа Боб Брукмайер – тромбонист, пианист, композитор, аранжировщик, бэндлидер, один из самых влиятельных джазовых музыкантов-солистов 1950-60-х гг. и биг-бэндовых композиторов и аранжировщиков 1980-2000-х гг. Через три дня, 19 декабря, ему исполнилось бы 82 года.
Русскоязычная аудитория впервые прочитала о Брукмайере в сборнике 1987 года "Советский джаз. Проблемы. События. Мастера", где прославленный академический композитор Родион Щедрин, в частности, писал (слегка старомодно транскрибируя имена Джерри Маллигана и Боба Брукмайера): "…памятная для нас встреча состоялась с Джерри Маллигеном и его небольшим ансамблем. Это было поистине "созвездие" джазовых виртуозов. Мне трудно сейчас назвать поимённо всех музыкантов, но один из них, Боб Брукмейер, игравший на вентильном тромбоне, запомнился хорошо - такой фантастической техники я раньше ни у кого не слышал! После концерта мы поговорили с музыкантами всю ночь. Помниться, у нас даже вспыхнул спор. Он свёлся, в основном, к вопросам полифонии. Я задиристо утверждал, что джаз по своей природе гомофоничен и "вертикален", что полифония в том виде, в каком она представлена в классической музыке, джазу недоступна, да, пожалуй, и не нужна. Джерри Маллиген бурно возражал мне. Потом, неудовлетворённый словесным поединком, взял инструмент, подозвал Боба Брукмейера – и они вдвоем стали наглядно "доказывать", как я был неправ. Играли они увлечённейше, демонстрируя отменную полифоническую технику. Джазовые темы излагались в увеличении, уменьшении, каноном, проходили во всех видах контрапунктов и т.п. Артисты выказали глубокие познания в музыкальной литературе – от венских классиков до Стравинского и Шёнберга.
"Я был сражён. Вот, оказывается, какие мастера делают настоящий джаз…"
Боб Брукмайер родился в Канзас-Сити 19 декабря 1929 года. В 1940-е его родной город был непременным пунктом гастрольных маршрутов всех известных джазовых музыкантов, а собственная джазовая школа Канзас-Сити ещё с 1920-х была одной из самых влиятельных в стране: именно здесь родился и начал играть на саксофоне легендарный Чарли Паркер, который был десятилетием старше Боба. Джаз он впервые услышал от главной звезды сцены Канзас - Сити - Каунта Бейси. Отец отвёл маленького Боба, который, по его собственному ироническому признанию, "в детстве был несчастным неудачником", в кино; между дневными воскресными сеансами играл великий свинговый оркестр Бэйси.
"Я растаял, - вспоминал Боб. Впервые в жизни мне было хорошо".
Первыми инструментами Брукмайера были фортепиано и кларнет, затем – баритон – горн в духовом оркестре, потом в руки ему случайно попал редкий инструмент - вентильный тромбон. У этой разновидности тромбона кулиса неподвижна, а смена высоты тона осуществляется не движением кулисы и переключением квартвентиля, а нажатием - отжатием трёх помповых вентилей, как на трубе. По воспоминаниям самого музыканта, он настолько влюбился в этот инструмент, что с тех пор оставался верен ему всю жизнь.
Он прошёл путь джазового ученичества в Канзас-Сити, переиграв с массой гастролирующих звёзд и даже став участником биг-бэнда популярного певца-саксофониста Текса Бенеке, и в 1952 г. решился ехать в более богатые и заметные на джазовой сцене края. Сначала он попробовал себя в Нью-Йорке, но в это время самым богатым и заметным краем на джазовой карте Америки был Нью-Йорк (где количество рабочих мест для музыкантов стремительно сокращалось, а оставшиеся в городе музыканты работали буквально за гроши), а Лос-Анджелес с его многочисленными студиями, где музыканты нужны были постоянно, а деньги не переводились благодаря наличию в городе средоточия всего американского шоу-бизнеса – Голливуда. Так что из Нью-Йорка Боб Брукмайер отправился в Лос-Анджелес.
Первой его заметной работой стало участие в 1953 г. в квартете тенор-саксофониста Стэна Гетца – видного представителя нового поколения калифорнийских джазовых музыкантов, музыка которых получила в истории джаза обозначение West Coast (музыка Западного Побережья). Стилистически это был вариант кул-джаза, зародившегося в Нью-Йорке: подчёркнуто сдержанные ритмы, тщательно выписанные ансамблевые эпизоды, вообще заметная роль аранжировки, но с огромными пространствами для импровизационных соло инструменталистов, излагаемых самым современным на тот момент джазовым языком, т.е. в бибоповой манере. В записях квартета Гетца с Брукмайером уже слышны будущие характерные черты брукмайеровской манеры аранжировки: два голоса солирующих инструментов развиваются в тесной связи друг с другом, но совершенно индивидуально, каждый своим путем; чисто джазовым языком, но при этом при соблюдении строгих правил европейского классического контра-пунктового движения.
Самым модным молодым джазовым составом Западного Побережья в этот момент был квартет 26-летнего баритон-саксофониста Джерри Маллигана, в котором играл самый популярный молодой белый трубач Калифорнии – Чет Бейкер. Боб Брукмайер постоянно ходил слушать этот квартет в клуб The Haig на Уилшир-бульваре и мечтал стать его участником, но, пока в нём оставался Бейкер, особого смысла включать в ансамбль ещё и тромбон Маллиган не видел. Летом 1953 квартет внезапно прекратил существование: Маллиган был арестован за хранение героина и на шесть месяцев отправлен в тюрьму. Пока он пытался изжить свои проблемы в заведении с характерным названием Sheriff’s Honor Farm, Бейкер (который избежал ареста, хотя страдал такой же зависимостью) успел стать звездой, в добавление к меланхоличной игре на трубе начав петь. Поэтому, когда Маллиган вернулся с "Почётной фермы", вновь войти в его квартет новоявленная звезда джазового вокала отказалась, и вот тут-то наступил звёздный час Боба Брукмайера. Он стал участником квартета Джерри Маллигана и на четыре с половинной года оказался в центре внимания джазового сообщества: квартет очень интенсивно записывался и гастролировал, постоянно выступал в Нью-Йорке, где постепенно наступало оживление джазовой жизни, и стал одним из самых популярных и влиятельных джазовых составов своего времени. Кстати, рассказ Родиона Щедрина о встрече с Маллиганом и Брукмайером относится именно к этому времени.
Покинув ансамбль Маллигана, Боб оказался в составе одного из самых небанальных джазовых коллективов конца 50-х –Jimmy Giuffre 3. Кларнетист и саксофонист Джимми Джуффри, гитарист тембрально необычных ансамблей того времени, музыка которого имела временами даже больше общего с камерными произведениями академических композиторов ХХ столетия, от Пауля Хиндемита до Аарона Копланда, чем с современными джазовыми звучаниями. Отличный образец звучания этого уникального трио можно найти в знаменитом фильме "Jazz on a Summer’s Day", запечатлевшем концерты Нью портского джаз-фестиваля 1958 г.: трио Джуффри играет там его авторскую пьесу "The Train and the River" -- она звучит прямо под открывающими титрами фильма.
В 1958 г. Боб Брукмайер переехал в Нью-Йорк, окончательно ставший к этому моменту главным джазовым центром Соединённых штатов. Одной из первых его работ этого периода стала запись совместного альбома с пианистом Биллом Эваннсом, который только что (за 12 дней жл этой сессии) записался для будущего альбома секстета Майлса Дэйвиса "Kind of Blue" и, следовательно, пока ещё не стал легендарным музыкантом, а был среди "молодых, подающих надежды" - он был на несколько месяцев старше Брукмайера, то есть к моменту совместной записи – марту 1959 – обоим было по 29. Вместе с ритм-секцией, знакомой по Modern Jazz Quartet – контрабасистом Перси Хитом и барабанщиком Конни Кэем – Эванс играет, естественно, на фортепиано, а Брукмайер… тоже на фортепиано. Да,"The Ivory Hunters" (United Artists, 1959) – это альбом двух одновременно (или поочерёдно) солирующих пианистов! Нечастный случай, когда Боб предстаёт перед нами только как пианист – по его словам, тромбон он тогда даже не приносил в студию. Эванс звучит как Эванс: лиричный, модальный, прозрачный; а пианист Брукмайер оказывается неожиданно более укоренён в джазовой традиции, играя вполне "земные", крепкие мэйнстримовые партии, в которых слышны и вкус, и великолепное знание материала (они играют почти сплошь стандарты), и незаурядная виртуозность. Один из лучших треков с этого альбома – стандарт "Honeysuckle Rose", в котором отлично слышно то знание и понимание классической полифонии, о котором выше говорил почтенный Родион Щедрин, причем это знание применяют на практике оба пианиста.
Брукмайер продолжал работать на нью-йоркской сцене, но постепенно, шаг за шагом, в дело развития его джазовой карьеры вступила некая тормозная жидкость. Если говорить открыто, то, избежав наркотической ловушки, в которую угодило множество музыкантов его поколения, Боб поддался куда более древнему змию зеленоватого цвета: проблемы с алкоголем постепенно начали мешать ему играть.
В 1960-м он вошёл в состав нью-йоркского Концертного биг-бенда Джерри Маллигана и сделал с ним впечатляющие записи, не только как солист, но и как аранжировщик; в области малых составов его основной работой на долгое время стал созданный в 1961 г. квинтет с трубачом Кларком Терри. Однако алкоголь серьёзнейшим образом тормозил его развитие как музыканта.
Когда в 1999 г. писатель Терри Тичаут готовил юбилейный материал к 70-летию Брукмайера для New York Times, музыкант честно рассказал ему, что удивлён достигнутым возрастом. "Я думал, что и до 30 не доживу, - спокойно, как о чем-то будничном, говорил Боб. – И едва не остановился на 45. В то время для меня было крупным достижением свалиться с ног меньше, чем десять раз в день".
Кроме того, Боб вообще начинал тяготиться джазовым исполнительством, которое, по его бескомпромиссному мнению (а Брукмайер был всю жизнь абсолютно бескомпромиссен, говоря людям в глаза все, что думал – только абсолютное добродушие помогло ему не сделаться из-за этого качества объектом всеобщей неприязни), превратилось из искусства в "ритуал". Композиция интересовала его все больше и больше (ну, когда он был трезв, конечно). "Играть мне несложно, - говорил он. – Это приятное хобби. Могу играть, могу не играть. А вот писать музыку – совсем другое дело".
Впрочем, дело шло все хуже. В середине 1960-х Боб стал участником только что созданного Оркестра Тэда Джонса - Мэла Лунса. Здесь он впервые всерьёз развернулся как оркестровый композитор-аранжировщик: его "ABC Blues", с новаторским сочетанием блюзовой формы и 12-тоновых построений, принадлежит к числу лучших номеров этого выдающегося бэнда. Но к концу 1960-х Боб почти перестал писать, а к середине 70-х – и играть. Уехал в Лос-Анджелес, где сожительство с некоей дамой, как он надеялся, поможет ему бросить пить, но, по его собственным словам, "постепенно допился до того, что вообще перестал работать". Три полных года Боб Брукмайер не играл и не писал музыку.
Я никогда не думаю о солисте, когда пишу. Я думаю о самой пьесе и говорю себе: окей, вот тут, наверное, хорошо устроить небольшую разрядку, и вписываю начало соло.
Спасло его приглашение в биг-бэнд саксофониста и аранжировщика Билла Холлмана, который буквально заставил коллегу начать писать и играть заново. Последователи две госпитализации, после которых можно было считать, что пить Брукмайер всё же бросил. В 1978 году он вернулся из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк. "Я десять лет ничего не писал , - рассказывал он позднее, - и чествовал себя чистым листом бумаги".
Как исполнитель, он в значительной степени начал всё заново, но уже альбом 1979 года "Live at the North Sea Jazz Festival", вышедший на лейбле Challenge – дуэтная запись Брукмайера – тромбониста с гитаристом Джимом Холлом – показала, что он практически ничего не утерял как исполнитель, а возможно – даже и обрёл некую новую исполнительскую мудрость.
В 1978-м, как раз когда Боб вернулся в Нью-Йорк, произошла таинственная, так никем до конца и не объяснённая история: флюгельгорнист Тэд Джонс внезапно бросил со-лидерство в лучшем нью-йоркском биг-бэнде тех лет и, никому ничего не сказав, тайно уехал в Копенгаген, где и оставался следующие семь лет. Барабанщику Мэлу Луису нужен был музыкальный руководитель оркестра: эту роль исполнял Джонс, и, оставшись единоличным лидером биг-бэнда. Мэл позвал на роль "музыкального директора" Боба Брукмайера.
Музыкальные интересы Боба к этому моменту претерпели любопытную эволюцию. В Калифорнии он брал уроки современной композиции у академического композитора Эрла Брауна (впоследствии сильно повлиявшего на многих представителей нью-йоркского Даунтаун-авангарда, в том числе на Джона Зорна). Идеи Брауна были весьма радикальны, и они сильно увлекли Брукмайера. Теперь он интересовался, по его собственному определению, "самой агрессивной современной [академической] музыкой – такой, от которой болят зубы". В области аранжировки его увлекла новая оркестровая техника - "заворачивание" инструментальных соло в тугую оркестровую ткань, чтобы соло не выдвигались на первый план, а звучали составной частью оркестрового полотна. Как результат, в конце 70-х – начале 80-х Брукмайер написал для оркестра Мэла Луиса массу весьма непростой, вызывающей, попросту сложной, зачастую даже болезненно сложной музыки, которая только сейчас, три десятилетия спустя, начинает становиться более или менее понятна исследователям и музыкантам.
"Вот каким было моё новое главное правило, - говорил Боб в интервью New York Times в 2006 г. – Первое [импровизационное] соло [в оркестровой пьесе] звучит только тогда, когда оно уже не может не прозвучать. Ты не выписываешь место для соло до тех пор, пока ты полностью не исчерпал всё, что ты мог сказать [как композитор]. Если ты даешь солисту открытое соло, то он в первые секунды звучит так, как будто продолжает играть твою пьесу. Но потом он как бы говорит: а что это за чертовню я играю? Следующие 30 секунд означают: о, дай-ка я сыграю то, что вчера дома играл. И бум! – следующие две минуты он играет в точности как тот, кто ему нравиться, скорее всего как Колтрейн".
Главным героем Брукмайера в этот период стал польский академический композитор Витольд Лютославски. Концерт Лютосласвкого для виолончели с оркестром в исполнении Мстислава Ростроповича Боб мог слушать по кругу часами.
"В 80-е, - говорил Боб, - я стал задумываться, насколько протяжённо я могу изложить свои музыкальные мысли, не разрывая связь со слушателем, не давая ему заснуть. Когда я начал преподавать [аранжировку и композицию], я понял, что все пишут слишком кратко. Надо всё-таки излагать свои мысли законченно!".
Постепенно его музыка стала менее радикальной; во всяком случае, зубы от его пьес 1980-1990-х уже не болят (сам Боб считал, что таким образом на нём сказалось влияние четвёртой жены, Джен, имевшей на него "успокаивающее" влияние). Однако главный в его музыке по-прежнему композитор, а не солист. "Я никогда не думаю о солисте, когда пишу пьесу, - утверждал он. – Я думаю о самой пьесе и говорю себе: окей, вот тут, наверное, хорошо бы устроить небольшую разрядку, и вписываю начало соло. Но композитор должен продолжать держать солиста в руках: длинные ноты, аккорды, акценты. Держите его в руках, ему это нужно!".
В середине 90-х Брукмайер уехал из Нью-Йорка и поселился в домике на вершине холма в сельских районах штата Нью-Гемпшир, а местечке Грантэм. В этот период он больше преподавал, чем писал, и больше писал, чем играл. Преподавательская деятельность началась для него ещё в 1985-м, когда он впервые взял курс будущих композиторов в Манхэттенской школе музыки, а с 1989 по 1991 год он вёл класс в Композиторской мастерской авторского общества BMI, где среди его самых успешных учеников была Мария Шнайдер, впоследствии – один из самых верных его последователей в композиции и аранжировке. Боб преподавал композицию и аранжировку в Консерватории Новой Англии (Бостон), четыре года вёл Композиторскую мастерскую в Копенгагене, подготовил обширные авторские программы для биг-бэнда Западногерманского радио (WDR Big Band) и для голландского Metropole Orchestra. Он вообще много и продуктивно ездил работать в Европу, где у него был собственный оркестр, New Art Orchestra, базировавшийся в городе Любек (Германия, земля Шлезвиг-Гольштейн) и с энтузиазмом игравший его новые оркестровые сочетания. По отзывам бывших студентов Брукмайера, он был непростым преподавателем, да и сам признавался, что "не умеет учить легко". Видимо, это следствие того, что Боб всю жизнь говорил всем именно то, что думал, некогда не останавливаясь перед тем, чтобы сказать что-то неприятное и даже обидное.
Среди лучших записей позднего Брукмайера – альбом "New Works. Celebration", записанный в Любеке его молодёжным оркестром и содержащий ряд крупных сочинений, центральное место среди которых занимает "Celebration".
В 1994 г. Боб некоторое время жил в Нидерландах и там получил заказ на написание крупного сочинения для исполнения на North Sea Jazz Festival, причем солистом должен был быть Джерри Маллиган. "Это было непросто – создать материал, которым Джерри мог бы быстро освоить и при этом сыграть его стилистически релевантно. Это также был первый раз, когда Джерри работал на меня, а не я на него, и мы много шутили на эту тему на репетициях. И это был последний раз, когда мы работали вместе…" (в 1996-м Маллиган умер).
Впоследствии Боб значительно переработал эту пьесу, и на альбоме центральную партию баритон-саксофона исполнил молодой саксофонист-универсал Скотт Робинсон.
Именно с New Art Orchestra записан и последний альбом Боба Брукмайера , "Standards" (Artist Share, 2011).
Текст: Ким Волошин
